Решение Верховного Суда РФ от 15 ноября 2018 г. N 78-ААД18-2 Определение городского суда о прекращении производства по делу о привлечении лица к административной ответственности за превышение допустимой массы транспортного средства и (или) допустимой нагрузки на ось транспортного средства оставлено без изменения, поскольку не подтверждены полномочия представителя на подачу жалобы

Городской суд счел, что доверенность не подтверждает полномочия представителя юрлица на подачу жалобы, и прекратил дело о штрафе за правонарушение. Верховный Суд с этим согласился.
Право представителя подписывать и подавать жалобы на постановление по делу об административном правонарушении, на решение по жалобе на такое постановление, должно быть специально оговорено в доверенности. В данном случае доверенность такое право не предусматривала.
Формулировка же, что гражданин вправе представлять интересы юрлица в исполнительном производстве, арбитражных судах и суде общей юрисдикции со всеми законными правами истца, ответчика и третьего лица, не может подменить требования к доверенности.

Закрыта вакансия: в кадровый резерв для замещения должностей государственной гражданской службы Оренбургской области старшей группы (секретарь суда,секретарь судебного заседания) аппаратов мировых судей судебных участков г.Оренбурга, Оренбургского р-на Оренбургской области . Ознакомиться с решением вы можете по следующему адресу.

Третьего декабря, в комитете по обеспечению деятельности мировых судей Оренбургской области прошло награждение сотрудников комитета почетными грамотами комитета, благодарственными письмами главного федерального инспектора по Оренбургской области.

Благодарность главного федерального инспектора по Оренбургской области была объявлена в том числе Растегаевой Жанне Викторовне – помощнику мирового судьи судебного участка № 2 Центрального района г.Оренбурга.

Источник Комитет по обеспечению деятельности мировых судей Оренбургской области.

Постановление Конституционного Суда РФ от 16 ноября 2018 г. N 43-П
Предметом рассмотрения КС РФ стал вопрос о конституционности ч. 1 ст. 44 ГПК РФ, согласно которой в случаях выбытия одной из сторон в спорном или установленном решением суда правоотношении (смерть гражданина, реорганизация юридического лица, уступка требования, перевод долга и другие случаи перемены лиц в обязательствах) суд допускает замену этой стороны ее правопреемником; правопреемство возможно на любой стадии гражданского судопроизводства.
Обращение заявителей в КС РФ было вызвано следующими обстоятельствами.
В период судебного разбирательства отец подарил сыну земельный участок, в отношении которого и был заявлен иск, а затем подал ходатайство о замене его как истца в порядке процессуального правопреемства на сына. Однако суд со ссылкой на ч. 1 ст. 44 ГПК РФ отказал в правопреемстве, полагая, что смена собственника на основании договора дарения не влечет перехода процессуального права по заявленному предыдущим собственником иску. В результате, поскольку отец уже не являлся собственником земельного участка, и, соответственно, ответчики не нарушали его прав и законных интересов, предъявленный им иск был оставлен без удовлетворения. В передаче кассационных жалоб отца на все вынесенные по делу судебные постановления для рассмотрения в судебном заседании судов кассационной инстанции было отказано.
Жалоба его сына на те же судебные акты была оставлена без рассмотрения по существу с указанием на то, что он не был привлечен к участию в деле (в том числе в качестве третьего лица, заявляющего самостоятельные требования относительно предмета спора) и обжалуемыми судебными актами не был разрешен вопрос о его правах и обязанностях. При этом, как указал суд, он не лишен возможности реализовать свои права собственника, самостоятельно обратившись в суд с соответствующим иском.
В итоге отец и сын обратились в КС РФ. По их мнению, ч. 1 ст. 44 ГПК РФ не допускает - по смыслу, придаваемому ей правоприменительной практикой, - возможность замены в порядке процессуального правопреемства истца в случае отчуждения им в период судебного разбирательства имущества, требование о защите от нарушений права собственности на которое рассматривается судом.
Рассмотрев жалобы заявителей КС РФ пришел к следующим выводам:
- Нормативное регулирование процессуального правопреемства не дает оснований для вывода о невозможности замены стороны правопреемником в указанном выше случае. Подобный подход позволяет предотвратить утрату собранных доказательств и необходимость собирать их заново, исключить неоправданные судебные расходы ради повторного достижения уже достигнутых результатов, а также защитить права не только истца, для которого отчуждение имущества ответчиком не повлечет рассмотрение дела с самого начала, но и ответчика, для которого отчуждение имущества истцом не создаст угрозы быть привлеченным к делу по иску нового собственника, основанному на тех же обстоятельствах, в самостоятельном процессе.
- Перечень оснований для процессуального правопреемства, содержащийся в ч.1 ст. 44 ГПК РФ, является примерным (открытым). Однако его буквальное понимание нередко приводит в правоприменительной практике к ограничительному истолкованию данной нормы, что недопустимо.
- Правопреемство в материальном праве в случае перехода прав и обязанностей от одного лица к другому в порядке универсального или сингулярного правопреемства само по себе не порождает (автоматически и безусловно) процессуальное правопреемство. Вопрос о процессуальном правопреемстве во всех случаях решается судом, который при рассмотрении дела обязан исследовать по существу его фактические обстоятельства и не вправе ограничиваться установлением формальных условий применения нормы.
Также КС РФ отметил, что участнику спорных правоотношений не может быть отказано в использовании механизма процессуального правопреемства лишь в силу того, что ему доступны иные варианты защиты своего права, предусмотренные гражданским процессуальным законодательством.
В итоге КС РФ пришел к выводу, что оспариваемая норма не противоречит Конституции РФ. Вместе с тем, федеральный законодатель вправе внести изменения в регулирование института гражданского процессуального правопреемства, направленные на его совершенствование.
Судебные постановления, вынесенные в отношении заявителей на основании ч. 1 ст. 44 ГПК РФ в истолковании, расходящемся с ее конституционно-правовым смыслом, выявленным КС РФ в рассматриваемом постановлении, подлежат пересмотру в установленном порядке.
Источник ГАРАНТ

 России будет проведена масштабная реформа судопроизводства. Закон об этом Госдума приняла окончательно. Инициатива Верховного суда РФ предполагает, в первую очередь, упрощение и унификацию судебных процедур.

 Ранее в России были произведены структурные изменения судебной системы, и они неизбежно привели к необходимости изменения правил судопроизводства, которыми руководствуются суды общей юрисдикции. Принятым законом вносятся соответствующие изменения в процессуальное законодательство, пояснил глава комитета по госстроительству и законодательству Павел Крашенинников.

 Регулируется порядок рассмотрения гражданских и административных дел в судах общей юрисдикции и в арбитражных судах. Изменяются отдельные положения кодексов об особенностях рассмотрения некоторых категорий дел, и изменения, по данным профильного комитета, направлены на улучшение качества правосудия и оптимизацию судебной нагрузки при сохранении основополагающих принципов гражданского процесса.

 Законом, в частности, предлагается расширить количество дел, рассматриваемых в порядке упрощенного производства, в том числе путем увеличения порога суммы исковых требований о взыскании денежных средств.

В Гражданском кодексе РФ был сохранен существующий ценовой порог упрощенного производства в размере 100 тысяч рублей, а в арбитражном процессе устанавливается пороговое значение для индивидуальных предпринимателей в 400 тысяч рублей, для юридических лиц - 800 тысяч рублей.

При рассмотрении закона депутаты отказались от ряда первоначально содержавшихся в нем норм. В частности, от идеи освободить судей от обязанности составлять мотивированные решения по большинству дел. Как пояснил Крашенинников, это могло бы привести к фактическому ограничению права на доступ к правосудию, к усилению закрытости судебной власти.